6 дней до Рождества

Ravil Domaev

6 days till Christmas

Smashwords Edition

* * *

Copyright © 2012 by Ravil Domaev

Smashwords Edition License Notes

This ebook is licensed for your personal enjoyment only. This ebook may not be re-sold or given away to other people. If you would like to share this book with another person, please purchase an additional copy for each person you share it with.

Равиль Домаев

6 дней до Рождества

От автора

Здравствуйте, уважаемые читатели!

Позвольте представиться — Равиль Домаев, психолог.

Психолог, скажете? Модно нынче про психологию писать или передачи по телевизору показывать. Так-то оно так, но меня побудила взяться за книгу не дань моде.

Дело в том, что я работаю с людьми, чьи судьбы трудны и порой гибельны. Ко мне на прием приходят — и уже немало лет — самые разные люди: подростки и бабушки, бравые военные и бизнесмены, девушки и солидные мужчины. Больные (или вообразившие себя таковыми), отчаявшиеся, сломленные или заблудившиеся… Всех их объединяет Беда.

А какие беды у человека? Нелюбовь, несчастье, нездоровье, неблагополучие, неверие, нежелание жить… Сколько молодых и не очень людей предпочитает сегодня жизни смерть, счастью — наркотики, молодости — дряхлеющее тело, разуму — его отсутствие.

Многие выздоравливают и больше ко мне не приходят, а кто-то возвращается вновь и вновь. За годы практики у меня накопился обширнейший опыт, и я решил поделиться им с вами. Вы держите в руках мою книгу, а это значит, что мы с вами можем пообщаться немного, поразмышлять вместе, отчего же мы чувствуем себя одинокими и несчастными, словно заблудившиеся дети. Подумаем вместе, что мешает нам наслаждаться от души такой прекрасной вещью — Жизнью! Нет на Земле лучшего подарка, чем жизнь, не придумано еще. Но что же мы порой делаем с щедрым даром Творца? Грустим? Забываем радоваться солнцу? Недовольны тем, что имеем? А почему же тогда теряем? Кто и что заставляет нас болеть или мучать себя и своих близких?

Смею надеяться, что кое-какие ответы на эти вопросы в моем профессиональном арсенале имеются. Но не думайте, что я начну давать советы, начинающиеся со слова «Как…». Я не расскажу, как стать за пятнадцать минут здоровым или за сутки — счастливым. Не раскрою тайны обретения личного счастья. Не стану пугать мрачными перспективами безрадостного бытия, если вы немедленно не изменитесь и не начнете новую жизнь…

Но кое-что мне ведомо. И я стану говорить о другом и по-другому. Если вам интересны притчи — вы найдете их в моей книге. Если вы любите жанр фэнтэзи — для вас найдутся любопытные, смею надеяться, строки. Интересуетесь философией — не заскучаете.

Но главное, конечно, не развлечение. Если, не дай Бог, вы чувствуете, знаете, что вам трудно живется, или ваши близкие попали в беду — эта книга для вас. Не все из вас могут придти ко мне на прием, многие до Москвы-то вряд ли доберутся. Вот почему я и говорю с вами со страниц книги. Написана она в разных стилях, и на разные темы, но придуманного в ней ничего нет. За каждой историей — судьбы реальных людей. И каждый из моих героев обрел полноценную жизнь, а уж какую именно, я и попробовал рассказать вам. Не для поучения, не в назидание, а для размышлений, возможности увидеть себя со стороны и все-таки совершить прорыв из обычных будней в Жизнь.

Запомните: у вас все получится.

И в добрый путь!

ШЕСТЬ ДНЕЙ ДО РОЖДЕСТВА

Вспоминая, как все начиналось, мне остается только удивляться поворотам в моей жизни, приведшим к тому, о чем я хочу рассказать. Шли последние годы великой империи Советского Союза, только что ушел на покой старый генсек и его сменил молодой, выпустивший на свободу ветер перемен.

Потрясающая штука жизнь! Эти слова звучат банально, но скажи мне кто-нибудь еще несколько лет назад, что я стану «Хранителем», да еще об этом станут говорить вслух — я ни за что бы не поверил.

Итак, накануне Нового года мне неожиданно позвонил какой-то человек и назначил встречу. Я согласился, почти не раздумывая — очень уж необычно прозвучало предложение о встрече, да и авантюризма мне не занимать. Короче, я решился сразу.

Утром первого дня 1991 года полупустая электричка с оглушительным грохотом неслась сквозь снежный буран, как взбесившийся лось через пущу. Простывший вагон, редкие пассажиры и я, в гордом одиночестве прижавшийся к заиндевевшему окну, пытаюсь разглядеть что-нибудь вдоль дороги. Высотные дома, бетонные заборы ограничивают обзор, но я слышу в шуме электрички усиливающийся гул идущего на меня чего-то нового, таинственного, неизведанного...

Мысли текли неторопливо: я думал, что в этом году соберется удачный хрустальный урожай — вон сколько снега навалило! Это уж точно хороший знак: я вспоминал, как, проваливаясь по пояс в снег, бродил по оврагам и паркам в поисках злосчастных пустых бутылок и искренне радовался каждой находке. Какое же счастье я испытывал, набрав больше двадцати «хрустальных подснежников» за день… Да, и такое бывало..

Неуемная любопытная моя натура куда только меня не кидала. С археологической экспедицией объездил страну вдоль и поперек: тонны земли в Мурманске, на Алтае и Сахалине и еще Бог знает где просеял через свои мозолистые руки, чтобы докопаться до артефактов из прошлого. Забирался к самым вершинам Тянь-Шаня, Карпат, Кавказа, чтобы только заглянуть сквозь синь неба в будущее. Господи! Всех мест не перечесть.

Сняли кордоны, открыли границы, и появились у меня новые маршруты: Греция, Иран, Египет, Кипр, Сирия, Китай… Нет проблем — я уже побывал и там.

В памяти мелькают ожившие образы: словно в кино, я вижу себя в прошлом — как с неподдельным интересом я любуюсь на безмятежного стража пирамид Сфинкса, брожу по мраморным уличкам Карфагена, разглядываю древние руины Парфенона… Вспоминаю, как медленно скользя в мутных водах Нила, лодка, боясь потревожить таинственный покой предков, идет к причалу, у которого царица Клеопатра встречала своего Антония… Вижу застывшую знойную пустыню, где лишь изредка слышен писк птиц, а под горячим песком таится мир мертвых и только протяжные окрики гидов нарушают вековое молчание жрецов Осириса. Они встревожено ворчат, как порыв ветра в пещере… И снова наступает гробовая тишина, словно я сам уже среди царства мертвых…

Сколько себя помню, я всегда бродил по свету в поисках новизны, не умел довольствоваться малым, например, чужим рассказом или слайдом. Ничего не принимаю за веру: своими руками ощупать, хочу дотронуться до всего, что несет пищу моему уму и воображению. Бывало, попадешь в передрягу, спохватишься, придешь в себя, и — снова то же самое. Дорога в неизвестное. Путь к неизведанному. Мой путь…

Как часто бывает, жизнь, словно шутки ради, подбрасывает, когда не ждешь, очередной сюрприз. Вот и на этот раз несусь куда-то в неизвестность. Новый Год настал буквально несколько часов назад. Вот уже и Беговая, следующая — Белорусская, а там нырну в метро и доберусь до Преображенской площади. Мысленно прокладываю маршрут: первый вагон из центра, затем направо и по туннелю до конца, чтоб не заплутать. Впрочем, есть ориентиры: кинотеатр, бензоколонка, книжный магазин. Да! и шлагбаум...

Итак, сверяю «приметы». Все правильно. Подбадривая себя, уверенно иду в сторону Преображенского монастыря. Перед входом неторопливо достаю носовой платок, вытираю лицо от пляшущих снежинок.

А, вот оно: слева — рынок, там суета. Впереди — кладбище, там покой, а мне нужно направо.

Что ждет меня здесь?...

Буквально перед моим носом дверь распахнулась, и в морозном утре поплыл необычный теплый воздух с еле уловимым запахом таинственности, словно я проник в пантеистский храм.

— О-о-о! — невольно воскликнул я.

— Входи! — глуховатый низкий мужской голос приглашает войти.

Я осмотрелся, но рядом никого не было, и никто не показался за дверью. Интересно, кто же так лихо ее распахнул? Наверное, автоматика.

Решительно перешагнув порог, вошел в неосвещенный тамбур. Дверь за мной так же беззвучно закрылась, оставив меня в полной темноте. Я принялся нащупывать стены и неожиданно понял, что не могу двигаться: ноги словно прилипли к полу.

Начал подбираться страх. Меня пронзило ощущение, что я заложник! Разозлившись, я судорожно ловил ртом воздух, чувствуя, что задыхаюсь. Потом мне показалось, что я услышал чей-то голос, а затем стали чудиться оклики знакомых людей, их отдаленные крики, призывы о помощи… Прислушавшись, я с ужасом понял, что дом рушится. Я тоже закричал, угрожая неведомому врагу, а потом, обессилев от крика, затих и отчетливо услышал, как тот же голос спросил:

— С чем ты пришел?

— С добром! — произнес я особо не раздумывая первое, что пришло в голову.

А вообще-то, что я должен был сказать? И к чему все эти фокусы и слова? Я что — напросился сюда, или кто-то вообразил, что в это новогоднее утро мне больше делать нечего, кроме как стоять болваном неизвестно где и отвечать на глупые вопросы?! Я вскипел от негодования. Ничего себе шуточки!

— Неужели розыгрыш? — мелькнула мысль.

— Все может быть! — ответил я сам себе.

— Нет! — тут же опроверг свои же слова, — Кому я нужен? Кто я — артист, политик, миллионер? Не тот и не другой!

Да, до сегодняшнего дня к таким розыгрышам и приключениям я никакого отношения не имел, и надеюсь, что и дальше не удостоюсь такой непонятной чести. Странно, а голос-то я слышал тот же, что говорил со мной вчера по телефону. Надо бы вспомнить, о чем он говорил, или намек хоть какой-нибудь уловить. Так и сяк тасую свои мыслишки, но ничего путного не нахожу. Ну, звонил незнакомый голос, похожий на диктора Левитана, сухо сообщивший, куда и когда мне подъехать. Кажется, все. Может, что-то еще? Нет, нет, все так, кроме тона. Очень уж убедителен, — иначе, с чего б я согласился?

— Стоп! — приструнил я свои мысли и чувства, чтоб не сойти окончательно с ума: — Не заговаривайся, иначе шизофрения.

— Зачем ты здесь? — голос снова прозвучал не к месту, прервав мой внутренний диалог с самим собой.

Хотел было нагрубить, — какое, мол, твое собачье дело! — но в последний момент удержался. Побоялся лезть на рожон. Да и кто знает, что тут происходит и вообще, выберусь ли я отсюда?

— Я лично не знаю! — прозвучал мой внутренний голос скептически.

У меня появилось ощущение, что кто-то затеял со мной дурацкие шпионские игры с паролями и всякими разными удивительными штучками. Мелькнула мысль: «А ведь сам во всем виноват. Что-то нужно придумать. Но что? Ну и вляпался», — мысленно укорял я себя. Как говорят, любопытной Варваре на базаре нос оторвали».

Внутренний голос опять встрял: «Ха-а, а тебе оторвут… Погоди бузить. Успокойся. Смирись. А там видно будет, война план покажет и подскажет.

Пытаясь уйти от своих пустопорожних мыслей, я прокричал в темнеющую пустоту:

— За истиной!

Голос разнесся эхом. Странно, но никакой реакции не последовало, словно вокруг (да где же?!) все разом вымерли. Может, здесь живут глухие и не слышат меня, или я не то сказал? Даю другой ответ:

— За знанием!

Прислушиваюсь, напрягаясь чуть не каждой клеткой.

Но в ответ опять безмолвие…

Все эти игры мне порядком надоели; в конце концов, если они ведут себя со мной так, решил я, то лучше пойду прочь ко всем чертям, но терпеть больше не намерен.

Раз, второй… рывок… Но не тут-то было: все мои потуги тщетны. Ни с места! Ноги по-прежнему словно приклеены к полу. Я даже попытался снять ботинки, но оказалось, дело не в них, и клея никакого нету.

Эх, как же я устал стоять на одном месте: терпение уже на пределе, равно как и желание идти дальше, даже если там находится что-то несусветное и страшно интересное. И тут я от отчаяния закричал во весь голос:

— За силой!

— Проходи! — немедленно ответил мне голос без единой эмоции, словно робот.

Наконец-то, Господи! Меня услышали, я попал в точку! С трепетной надеждой переступаю порог и попадаю в огромный холл, походивший на дворцовый зал, заканчивающийся широкой лестницей. Не раздумывая, поднимаюсь и, пройдя длинную анфиладу роскошных комнат с античными статуями, вхожу в просторный зал. Картина, скажу я тебе, словно из кинофильма: по блестящему паркету прогуливаются почтенного вида убеленные сединами старцы. В непроницаемых их лицах читалось что-то величаво-торжественное, словно у римских патрициев. Я смутился, недоумевая, и растерянно и глупо стал озираться по сторонам, ожидая неизвестно чего.

После затянувшейся паузы кто-то окликнул меня снова:

— Эй, братец!

Обернулся. В стороне ото всех, словно отделенный прозрачным стеклом, прислонившись к колонне, смотрел на меня крепкого вида седой старец с длинной аккуратной бородой, высокого роста, немного сутулый, с умным взглядом светло-серых глаз, вспыхивающих задорным блеском. Длинный черный сюртук его выглядел добротно — видно, из хорошего шерстяного сукна сшит — а воротник и рукава отделаны бархатом. Наряд его мало отличался от сюртуков заполнявших зал старцев, но почему-то выглядел он более статным, важным, чем остальные.

С еле уловимой улыбкой он жестом подозвал меня к себе, а когда наши взгляды встретились, он тихо произнес:

— Да, братец, это я к тебе обращаюсь! Иди сюда!

Я занервничал, но неспешно и даже довольно уверенно пошел к нему сквозь неровный строй старцев. Они предупредительно отступали, чтобы пропустить меня, образовав что-то вроде живого коридора.

Боковым зрением отмечаю, как все в зале замерли и бесцеремонно стали разглядывать меня, словно я невеста и иду к алтарю, или преступник — к гильотине. Метрах в трех от подозвавшего меня старца я почувствовал, как по всему моему телу прокатился холодный озноб. Я побоялся идти дальше и невольно остановился. Но, увидев, как старец с улыбкой одобрительно кивал мне, я все же шагнул вперед. Как в пропасть. Мгновенно возникло ощущение, словно я ночью с высоты нырнул в море с коралловыми рифами. Показалось, что я прошел через что-то — стекло ли это, граница, барьер — не понял. До сих пор не знаю, что сказать о своих ощущениях… Даже сегодня слов нет…

— Ну, здравствуй, претендент! — слегка прищурив искрящиеся весельем глаза, старец протянул мне руку.

Я пожал его сухую и в то же время сильную цепкую ладонь, а он в ответ, удерживая мою руку, повел меня за собой. Я предположил, что он, видимо, здесь важная персона. Но вот что примечательно: почудилось мне тогда, что я видел его уже когда-то. Но где? Хоть убейте, никак не могу вспомнить, где я мог встречаться с ним?

А он между тем источал живость и радость, однако я заметил, что за блеском его глаз скрывалось в глубине нечто — то ли следы многолетних скитаний в одиночестве, то ли колебания, словно он еще не принял неведомое мне, и очень важное для него решение. Но какое?

Как ни странно, я без робости нахожусь рядом с ним, и чувствую, как растет мое трепетное к нему уважение, хотя он ничем не выражал свое превосходство надо мною.

— Здравствуйте! — смущенно бормочу я. Так хочется спросить, где я и зачем очутился здесь, но все-таки робею.

Я невольно вздрогнул, услышав, как откуда-то из-за наших спин невысокий худощавый старец звучным, не допускающим фамильярности голосом грубовато спросил:

— Шариф-Баба! Когда начнем?

— Уже скоро... — медленно и безо всякого пафоса ответил «мой» старец. — Иди, иди, Барклай, к остальным, я скоро… — И тут же обратился ко мне: — Ты помнишь меня хотя бы?

— М-м-нет, — с досадой ответил я.

— Ну, как же, а детство помнишь?

И вдруг из памяти моей вырвалось все, словно из тисков! Я увидел — не вспомнил, а именно увидел шалаш, ночные путешествия к звездам и его, моего наставника, учителя и Хранителя...

— Бабай! — на свой лад назвал я его, — Неужели это ты?!

Мне хотелось кричать, выразить свои чувства! Я чуть не бросился к нему, чтоб обнять, но постеснялся и не посмел двинуться с места.

— Ну, что же ты стоишь? Иди ко мне! — он протянул руки мне навстречу.

Я обнял его, испытывая невероятное ощущение радости, сбывшегося желания в настоящем и полной уверенности в будущем, а ведь уже начал было забывать о нем, и порой мне казалось, что ничего никогда не происходило, а если и было что, так только лишь детские мои фантазии.

Мы долго молчали и глядели друг на друга, каждый по-своему. Он смотрел на меня с гордостью, как отец на повзрослевшего сына после долгой разлуки. А я жадно смотрел на него и исступленно твердил мысленно: вот он, живой, и я не брежу! И что бы теперь ни случилось, отныне со мной ничего худого не произойдет от того, что я снова с ним рядом! Рядом!

Я мельком взглянул на старцев, а они, сбившись в небольшие группы, о чем-то жарко спорили, как на собрании в ожидании появления важного чина. Отсюда я не мог слышать их слов, а лишь наблюдал за их лицами и жестами, и понимал, что почтенные люди настроены решительно и готовы к любым неожиданностям.

— Ну что ж, мой друг! Пойдем к остальным, — предложил наставник и на ходу тихо прошептал мне в ухо: —Запомни, что бы ни случилось… из рук ничего не выпускай.

Зал замер! Наше появление оказало на старцев такой неожиданный и ошеломительный эффект, словно они затеяли детскую игру в «замри». Наставник неспешно поднялся на кафедру голубого мрамора и обратился к собравшимся:

— Достопочтенные стражники, я обращаюсь к вам за поддержкой!

Мирный голос его, словно шум прибоя, прошелся по рядам, и все умолкли, одним движением сомкнувшись в одно целое. Мне показалось, что нервы у всех напряглись до предела, а я, стиснутый наступающими со всех сторон мудрецами, стою и жду, чем все это закончится.

А наставник, спокойно и добродушно улыбаясь, продолжил, окинув притихшую аудиторию теплым взглядом:

— Сегодня я собрал всех, чтобы объявить, кто станет моим наследником и продолжателем дела моего и наших предков. Того, кто будет оберегать наш священный символ знания, кого назовут Хранителем предначертаний! Да! Теперь я готов сказать вам, почтенные стражники и свидетели, кто им станет.

Господа! Я считаю вас благоразумными, и вы все знаете, что зло и добро в мире так перемешано, что я бы не осмелился опрометчиво указать на того, кто оказался бы менее достойным вас нести серьезнейшее бремя ответственности. И если бы ни был уверен в том, что не соберу вокруг себя в определенный час всех сомневающихся, то не стал бы притворяться перед вами! Но молю вас об одном: не забывайте, что слава вызывает в нас зависть и ненависть. И если вы равнодушны к славе, то не искушайте себя. Подумайте над моими словами.

После небольшой паузы он заговорил таким громовым торжественным голосом, словно небо низверглось на головы собравшихся в зале.

— Данным мне правом предков я, Шариф-Баба, сегодня в канун рождения Спасителя объявляю Хранителем Предначертаний Владимира! Да будет так!

Не может быть! Я не ослышался, но он, кажется, назвал мое имя... Я невозмутимо продолжал стоять среди старцев, полагая, что он ошибся или в зале мой тезка — вон народу сколько...

Но все, словно сговорившись, смотрели на меня.

«Нет! Не может быть! Да нет же!» У меня мелькнула слабая надежда и тут же бесследно исчезла: я понял, что Наставник говорил обо мне.

Затем, указав на меня своим жезлом, он произнес еще более торжественно:

— Сын мой, отныне ты — Хранитель!

В ответ я лишь, потупив взгляд, молча кивнул. Я и вправду не знал, что мне делать: то ли радоваться, то ли сбежать, пока не поздно... А между тем старцы, затаив дыхание, молчали.

Удивительно, но мой настрой изменился буквально за одно мгновение. Спокойно, не торопясь, я подошел к Шариф-Бабе, пристальным и твердым взглядом обвел всех собравшихся. На их лицах я не увидел ни радости, ни разочарования. Я почувствовал неприятное беспокойство и повернулся лицом к его источнику: на меня уставились маленькие хищные глаза, в них стыла злая досада.